— Хорошо. Если вам так больше нравится, я использовалотмычку.

— Это уже звучит лучше. И что вам там было нужно?

— Доказательства.

Берта свирепо прошипела:

— И ты мне ни о чем не рассказал, Дональд.

— Не было времени.

— Теперь у нас достаточно времени, — заметил Селлерс.

Взглянув на часы, я сказал:

— Поскольку уж речь зашла о времени, я получил очень точныесведения относительно второго заезда. Как только бега закончатся, я долженсвязаться с букмекером и получить свои денежки.

Берта посмотрела на меня:

— Фрэнк целиком на нашей стороне, дорогой. Наша клиенткаполностью оправдана. В этом деле все мы идем теперь одной дорогой. Какая этолошадь, Дональд?

— Та, которая победит.

— А откуда ты знаешь, кто победит?

— Потому что я случайно узнал способ угадывать победителя.Просто уму непостижимо, как до этого раньше никто не додумался.

— И сколько ты поставил на эту кобылу, дорогой?

— Сотню.

— Сто долларов! — воскликнула Берта. — Ты что, с ума сошел?Неужели ты действительно так уверен? Да будет вам известно, Фрэнк, что онникогда не ставит более десяти долларов.

Селлерс сказал:

— Мне кажется, мы слишком далеко отошли от нашей темы. Лэм,скажите мне наконец, что вам нужно было в комнате этой девушки? Но если у васесть что-нибудь по второму заезду, то…

— Это не «что-нибудь». Я познакомился с одним парнем,который разработал совершенно новую систему отгадывания победителей. У него всестроится на математических расчетах.

Кресло Берты снова застонало, когда она пошевелилась в нем.

— О какой лошади идет речь? — заинтересованно спросилСеллерс.

— Файр Леди.

— Это не лошадь, а старая кляча, — бросил он и покачалголовой.

— Вы бы посмотрели, с какой точностью этот парень делаетвыкладки. На каждую лошадь у него картотека.

Потом аппарат, обрабатывающий данные. А потом на световомэкране появляются различные кривые, по которым легко можно определитьпобедителя.

— Так просто? — спросил Селлерс.

— Да, так просто, — ответил я.

Берта с любопытством спросила:

— И, клюнув на этот фокус-покус, ты сразу поставил на этуклячу сотню долларов?

— Угу.

Берта быстро схватила трубку и сказала секретарше вприемной:

— Соедините меня с городом. — Потом набрала еще какой-тономер: — Привет, Фред! Это Берта Кул. Я хотела бы поставить на второй заезд…Что? Нет, все в порядке. Я знаю, надо спешить. Ну и поспешите, пожалуйста.Двадцать долларов на Файр Леди.

Селлерс крикнул:

— И мои двадцать, Берта.

— Поставьте на эту лошадь сорок долларов, — сказала она втрубку. — Понимаете, сорок.

Возникла небольшая пауза, потом она продолжила:

— Ну хорошо, тогда тридцать на меня и двадцать на моегодруга. Тогда будет ровно пятьдесят… Да, конечно, все запишите на мое имя. Яотвечаю за весь взнос.

Хорошо. Да, пятьдесят долларов и пять к одному, всеправильно. До свидания.

Она повесила трубку.

— Что это за парень, от которого вы получили такие надежныесведения? — спросил меня Селлерс.

— У него в городе есть нечто вроде конторы, и он, видимо,ничем не занимается, кроме скачек. Зато этим он занимается по-научному.

— Поэтому ты и решил поставить сотню, да?

— Сколько раз можно говорить одно и то же?

— Ну хватит, — оборвала Берта. — А мы поставили пятьдесят.

— Из них двадцать пять мои.

Глаза Берты засверкали.

— Но вы же говорили о двадцати, Фрэнк.

— Надо же все делить по-братски. Так что и поделим пополам.

— Вы сказали двадцать, — продолжала настаивать Берта. —Букмекер сказал, что он даст пять к одному, если я повышу ставку до пятидесятидолларов.

— Знаю. Вы тоже сперва сказали двадцать… А потом этотбукмекер сделал предложение. Я, разумеется, тоже был бы согласен спредложением.

— Ну ладно, — сказала Берта, — будь по-вашему.

Поделим поровну.

— Хорошо. Вернемся к делу Баллвинов. Этот орешек, кажется,разгрызли.

Берта начала:

— Порой впечатления бывают обманчивы, Фрэнк. Вы же самизнаете, как часто…

— Нет, сейчас все ясно.

— Но все же странно, — перебила Берта, — при чем здесьсекретарша Баллвина?

— Вероятно, знала слишком много.

— И вы думаете, что это связано с отравлением Баллвина?

Селлерс мрачно ухмыльнулся:

— Связано? Да это одно и то же дело.

— А кто же преступник? — спросил я.

— Рут Отис! — выпалил Селлерс.

— Вы считаете, что она и Баллвинов отравила, и секретаршузадушила?

— А кто же еще?

Берта посмотрела на меня:

— Я думала, что они обвинят во всем Шарлотту Хенфорд.

— Мы никого напрасно не обвиняем, — обиделся Селлерс. — Унас есть доказательства. И я обязательно должен связаться с этой Хенфорд. Есливы увидите ее, пришлите ко мне. Или лучше позвоните мне, чтобы я мог быстроприехать. Дело очень важное.

Берта посмотрела на меня. Я промолчал.

Через какое-то время я спросил у Селлерса:

— Вы уверены, что именно Отис совершила покушение наБаллвинов?

— Да. А почему вы сомневаетесь? — ответил он. — В ее комнатемы нашли все доказательства. Пакетик с ядом также был там. Теперь мы дажезнаем, сколько яда было употреблено для отравления.

— И сколько же? — спросил я.

— Вполне достаточная доза, — ответил он. — Эксперты считают,что одна десятая грамма уже смертельна. Половина этой дозы вызывает сильноеотравление, которое, правда, можно ликвидировать своевременным вмешательством.

— А сколько не хватало мышьяка в этом флакончике, которыйона купила?